(1887-1939)

     Бенедикт Лившиц родился в Одессе. После окончания гимназии поступил на юридический факультет Новороссийского университета, затем перевелся в Киевский университет, который окончил в 1912 г. Затем — служба вольноопределяющимся в 88 пехотном полку.
В 1914 г. был призван из запаса и принимал участие в боевых действиях, был ранен. Награжден Георгиевским крестом.
Первые стихи были опубликованы в 1909 г. в «Антологии современной поэзии» (Киев). В 1910 г. Бенедикт Лившиц становится сотрудником журнала «Аполлон».
Вместе с Д. и В. Бурлюками, В. Маяковским, В. Каменским состоял в объединении футуристов «Гилея». Печатался в сборниках «Садок Судей», «Пощечина общественному вкусу», «Дохлая луна», «Рыкающий Парнас» и др. Автор нескольких поэтических сборников, в том числе «Флейта Марсия» (1911, уничтожен цензурой), «Волчье сердце» (1914), «Из топи блат» (1922), «Кротонский полдень» (1928).
Рано простившись с футуризмом, в 1933 г. Бенедикт Лившиц вновь обратился к эпохе его расцвета, уже как мемуарист, и опубликовал книгу воспоминаний «Полутораглазый стрелец», считающуюся одним из лучших произведений русской мемуаристики, посвященной 1910-м годам ХХ в.
В 1934 г. увлекшись поэтическими переводами, Лившиц выпустил сборник французской поэзии ХIХ-ХХ веков, названный «От романтиков до сюрреалистов».
Репрессирован в 1939 г.

Бенедикт Лившиц «Полутороглазый стрелец»

СТИХИ

Кафе. За полночь. Мы у столика —
Еще чужие, но уже
Познавшие, что есть символика
Шагов по огненной меже.

Цветы неведомые, ранние
В тревожном бархате волос,
Порочных взоров замирание,
Полночных образов хаос,

Боа, упавшее нечаянно,
И за окном извивы тьмы —
Все это сладкой тайной спаяно,
И эту тайну знаем мы.

Ты хочешь счастья? Так расстанемся
Сейчас, под этот гул и звон,
И мы с тобою не обманемся,
Не разлюбив возможный сон.
1908

Никого кроме нас… Как пустынна аллея платановая!
В эти серые дни на бульвар не приходит никто.
Вот — одни, и молчим, безнадежно друг друга обманывая:
Мы чужие совсем — в этих темных осенних пальто.

Все аллеи как будто устелены шкурою тигровою…
Это — желтое кружево листьев на черной земле.
Это — траур и скорбь. Я последнюю ставку проигрываю
Подневольным молчаньем — осенней серебряной мгле.

Что ж, пора уходить?.. улыбаясь, простимся с безумиями…
Только как же сказать? — ведь осеннее слово — как сталь…
Мы молчим. Мы сидим неподвижными скорбными мумиями…
Разве жаль?
1908

Мечом снопа опять разбуженный паук
Закапал по стеклу корявыми ногами.
Мизерикордией! — не надо лишних мук.
Но ты в дверях жуешь лениво сапогами,
Глядишь на лысину, плывущую из роз,
Солдатских черных роз молочного прилавка,
И в животе твоем под ветерком стрекоз
Легко колышется подстриженная травка.
Чугунной молнией — извив овечьих бронь!
Я шею вытянул вослед бегущим овцам.
И снова спит паук, и снова тишь и сонь
Над мертвым — на скамье — в хвостах — виноторговцем.
1911

Не собран полнолунный мед
И ждут серебряные клады
Хрустальных пчел, и водомет
Венчальным веером цветет,
И светлым ветром реют хлады,
А ты в иные серебра
Скользишь селеньями Селены,
Забыв у томного шатра
Протянутый в твое вчера
Мой гиацинт, мой цвет нетленный.
И вновь из дальнего ручья,
Рожденная в напрасном слове,
Приподымаешься — ничья! —
Возлить трилистник лезвия,
Луннеющего наготове.
1913

Сродни и скифу и ашантию,
Гилеец в модном котелке,
Свою тропическую мантию
Ты плещешь в сини, вдалеке.

Не полосатый это парус ли,
Плясавший некогда рябо,
Прорвавшись в мюнхенские заросли
На пьяном корабле Рембо?

Несомый по морю и по лесу
Четырехмерною рекой,
Не к третьему ль земному полюсу
Ты правишь легкою рукой?

Проплыл — и таешь в млечной темени,
Заклятья верные шепча:
Сквозь котелок встают на темени
Пророческие два луча.
1913

Прозрачны зной, сухи туки
И овен явленный прият:
Сквозь облак яблоневый руки
Твои белеют и томят.

Кипящий меч из синей пыли
Погас у врат — и день прошел:
Ладони книзу, склоном лилий
Ты, словно в сердце, сходишь в дол.
1914

И треугольник птичьей стаи
И небосклона блеклый прах —
Искусный фокус Хокусаи,
Изобличенный в облаках,

А душу водную волнуя —
Какая пламенная сыть! —
Из солнечного златоструя
Мы не торопимся уплыть,

Не веря сами, что добыто
Такое счастье над Невой
И не раздавит нас копыто
На набережной роковой.
1915