(1880/81-1944)

      Родился 24 декабря 1880 г. (5 января 1881) в местечке Душатине Черниговской губ. (ныне Брянской области), в крестьянской семье. В его роду было много умельцев-самоучек — музыкантов и скрипачей. Под влиянием одного из них мальчик полюбил скрипку и в семь лет играл на ней по слуху. В десятилетнем возрасте он уже зарабатывал на жизнь, нанимаясь служащим в мелкие канцелярии, но старался при этом пополнить свое музыкальное образование, не гнушаясь уроками у любителей. Его профессиональная подготовка началась в 1890-е годы в Курске, в Музыкальных классах Российского музыкального общества.
Двадцати одного года оставил семью и службу и уехал в Москву. Там он в 1901 (или 1902) г. поступил в консерваторию и окончил ее в 1912 г. с Большой серебряной медалью.
Рославец не только сразу вошел в русскую музыку как большой и серьезный художник, но проявил себя как авангардист из авангардистов в то время, когда революционные идеи композиторов «левой» ориентации еще только рождались в умах их создателей. Он начиная с 1913 г. уверенно заявил о себе как крупный и зрелый, глубоко мыслящий мастер с собственным стилем и оригинальной композиторской техникой.
Интенсивная интеллектуальная работа с весны 1912 по весну 1913 г. дала свои плоды — одно за другим появлялись в 1910-е гг. его произведения: вокальный цикл «Грустные пейзажи» по П. Верлену (1913), Первый струнный квартет (1913), симфоническая поэма «В часы новолуния» (ок. 1913), «Ноктюрн» для арфы, гобоя, двух альтов и виолончели (1913), «Три…» и «Четыре сочинения для голоса и фортепиано» (1913-1914), Первая скрипичная (1913), Первая и Вторая фортепианные сонаты (1914, 1916) и множество других композиций, преимущественно в камерном жанре.
Суть новаций Рославца заключалась в создании особой системы высотной организации музыки — двенадцатитоновой серийности. Примерно в одно и то же время разными путями к ее различным вариантам шли с одной стороны Е. Голышев, И. Стравинский, Н. Обухов, И. Вышнеградский в России, с другой стороны (и с некоторой задержкой во времени) — композиторы нововенской школы А. Веберн, А. Шёнберг, А. Берг на Западе. Созданием новой композиторской техники они совершили переворот в музыкальном сознании.
Обычное восприятие музыки с детства базируется на ощущении рельефа и фона (мелодии и аккомпанемента), создающих глубинную «перспективу» музыкального пространства, подобного живописному. Традиционная музыка XIX-XX веков нам так же привычна и понятна, как, например, живопись передвижников с ее прямой перспективой и реальными жизненными предметами и формами. В этом музыкальном пространстве, основанном на закономерностях тональности (мажорной или минорной), слух всегда имеет «точки опоры» — устои, к которым стремятся неустойчивые тоны. Сами того не подозревая, мы ассоциируем слуховое пространство с категориями силы тяжести или ее преодоления: мы говорим о «тяжелом состоянии» и «тяжелом звуке» (по-итальянски «баритон»), о звуках «высоких и низких», о «вспархивающих трелях», «подъеме мелодии», «парящем» или «летящем» мотиве и прочем. Так создаются предпосылки для «земной», «человеческой» образности в «реальном» музыкальном пространстве классической музыки.
Серийная техника радикально меняет этот стереотип. Все двенадцать возможных или несколько избранных тонов (звуков) октавы, образующие «серию», становятся независимыми друг от друга, и слух внезапно оказывается в непривычной ситуации отсутствия традиционного соотношения мелодии и аккомпанемента, а главное — устойчивости и тяготений. Мы словно бы переходим в иное пространство, в состояние невесомости, лишенное привычных «земных» ориентиров.
Подобное происходило и в «лучистых» композициях М. Ларионова, и в кубофутуристических картинах Д. Бурлюка, и на супрематических полотнах К. Малевича, где отсутствуют понятия «верха» и «низа» и привычные «земные» предметы. «Чистые формы» и абстракции — параллельные явления живописи и музыки, отражающие новое восприятие времени и пространства, соответствующее изменившейся картине мира в XX столетии.
Современников поражало, что Рославец называл себя не «композитором», а «организатором звуков».
Насколько хорошо была знакома широкой публике музыка Рославца в 1910-е гг., сегодня сказать трудно.
Революцию Рославец встретил с радостью. В 1917-1918 гг. он — первый представитель Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов в городе Ельце. В 1919-м — председатель правления Московского губернского управления Всерабис (Всероссийского объединения работников искусств). В 1921 — 1923 гг. профессор Рославец возглавлял Харьковский музыкальный институт и заведовал отделом художественного образования Наркомпроса УССР. В эти годы он одним из первых стал пропагандировать в России творчество «нововенцев» А. Веберна и А. Шёнберга, созвучное его представлениям о «музыкальной красоте».
В 1923-1930-х гг. Рославец — редактор Главреперткома, уполномоченный Главлита по Государственному музыкальному издательству, преподаватель Московского музыкального политехникума. Деятельность его тесно связана с АСМ (Ассоциацией современной музыки), целью которой было развитие новых направлений отечественной музыки; туда входили Н. Мясковский, Б. Асафьев, В. Щербачев, А. Александров, В. Беляев, В. Держановский, С. Фейнберг, Д. Шостакович и др. Рославец был близко знаком с В. Каменским, В. Маяковским, его перу принадлежит вокальный цикл на стихи петербургских эгофутуристов. Однако композитор, шедший собственной дорогой, не полностью вписывался в их круг. Место «председателя земного шара от секции музыки» в их ряду занял Артур Лурье.
После революции Рославец еще продолжал писать музыку в русле найденного метода: это вокальный цикл «Пламенный крут» (1920), Третий квартет (1920), симфоническая поэма «Человек и море» по Ш. Бодлеру (1921), Пять прелюдий для фортепиано (1921 — 1922), симфоническая поэма «Конец света» по П. Лафаргу (1922), Пятая соната для фортепиано (1923), Вторая соната для виолончели и фортепиано (1924), Первый скрипичный концерт (1925) и множество других камерных сочинений.
Конец 20-х гг. оказался для композитора переломным этапом. Со стороны деятелей РАПМа (Российской ассоциации пролетарских музыкантов) и Пролеткульта, ратовавших за примитив для масс, Рославец подвергался нападкам и обвинениям в «буржуазной идеологии». Он вынужден был писать покаянные письма в вышестоящие инстанции.
Рославец уехал в Ташкент, где в 1931 — 1933 гг. работал музыкальным руководителем Радиоцентра, заведовал музыкальной частью и дирижировал постановками Узбекского музыкального театра. Написанный им первый узбекский балет-пантомима «Пахта» («Хлопок») был поставлен в Ташкенте в 1933 г. Затем он вернулся в Москву и продолжил службу в различных госучреждениях. Сочиняемая им в это время музыка — профессионально написана, но лишена творческого полета.
Умер он 23 августа 1944 г. и похоронен на Ваганьковском кладбище.
С 70-х гг. XX в. началось возрождение музыки Н. Рославца. В 1993 г. в Москве появился исполнительский коллектив его имени — «Рославец-трио».