(1858 – 1900)

В сне земном мы тени, тени…
В. Соловьев

      Владимир Сергеевич Соловьев — выдающийся русский религиозный философ, поэт, публицист и критик. Сын известного историка Сергея Михайловича Соловьева. Окончил историко-филологический факультет Московского университета и защитил магистерскую, затем докторскую диссертации. В 1881 году, в связи с судом над народовольцами, убившими Александра II, публично выступил против смертной казни и вынужден был оставить преподавательскую работу, целиком посвятив себя научной и литературной деятельности.
Огромную роль в формировании Соловьева-философа и поэта сыграло состоявшееся в конце 1870-х годов близкое знакомство с Достоевским. Они вместе ездили в Оптину пустынь к старцу Амвросию. Соловьев послужил одним из прототипов Алеши и Ивана при написании «Братьев Карамазовых».
Христианско-платоническое миросозерцание Соловьева имело под собой глубокую мистико-поэтическую основу. Идеальную цель исторического и космического процесса Соловьев видел в «положительном всеединстве», при котором разъединенность исчезает на всех уровнях бытия и сознания. Облик «всеединства» виделся Соловьеву как воплощение вечной женственности, «действительно вместившей полноту добра и истины, а через них нетленное сияние красоты». В рамках его философии (и здесь он перекликается с Достоевским) красот — это реальная движущая сил, просветляющая человеческий мир.
Поэзия Соловьева, насыщенная символикой, неотделима от его философской мысли. Развивая традиции Тютчева, Фета и А. К. Толстого, Соловьев строил собственную — напряженную и самобытную — лирическую исповедь. Духовность его поэзии причудливо переплеталась со склонностью к юмору, к гротеску, к пародии, к иронии.
В поэзии Соловьева много тайнописи и аллегорий. Он оказал сильнейшее влияние на «младших» символистов, благодарно и творчески развивших его основные мотивы — вечной женственности, мировой души, катастрофических предчувствий, его учение о «теургической» и пророческой миссии искусств.

СТИХИ

В сне земном мы тени, тени…
Жизнь — игра теней,
Ряд далеких отражений
Вечно светлых дней.

Но сливаются уж тени,
Прежние черты
Прежних ярких сновидений
Не узнаешь ты.

Серый сумрак предрассветный
Землю всю одел;
Сердцем вещим уж приветный
Трепет овладел.

Голос вещий не обманет.
Верь, проходит тень, —
Не скорби же: скоро встанет
Новый вечный день.
9 июня 1875

Хоть мы навек незримыми цепями
Прикованы к нездешним берегам,
Но и в цепях должны свершить мы сами
Тот круг, что боги очертили нам.

Все, что на волю высшую согласно,
Своею волей чуждую творит,
И под личиной вещества бесстрастной
Везде огонь божественный горит.
Между 29 июня и 28 октября 1875

Бескрылый дух, землею полоненный,
Себя забывший и забытый бог…
Один лишь сон — и снова, окрыленный,
Ты мчишься ввысь от суетных тревог.

Неясный луч знакомого блистанья,
Чуть слышный отзвук песни неземной, —
И прежний мир в немеркнувшем сиянье
Встает опять пред чуткою душой.

Один лишь сон — и в тяжком пробужденьи
Ты будешь ждать с томительной тоской
Вновь отблеска нездешнего виденья,
Вновь отзвука гармонии святой.
Июнь 1883

Бедный друг, истомил тебя путь,
Темен взор, и венок твой измят,
Ты войди же ко мне отдохнуть.
Потускнел, догорая, закат.

Где была и откуда идешь,
Бедный друг, не спрошу я, любя;
Только имя мое назовешь —
Молча к сердцу прижму я тебя.

Смерть и Время царят на земле, —
Ты владыками их не зови;
Все, кружась, исчезает во мгле,
Неподвижно лишь солнце любви.
18 сентября 1887

Милый друг, не верю я нисколько
Ни словм твоим, ни чувствам, ни глазам,
И себе не верю, верю только
В высоте сияющим звездам

Эти звезды мне стезею млечной
Насылают вечные мечты
И растят в пустыне бесконечной
Для меня нездешние цветы.

И меж тех цветов, в том вечном лете,
Серебром лазурным облита,
Как прекрасна ты, и в звездном свете
Как любовь свободна и чиста!
1892

Я добился свободы желанной,
Что манила вдали, словно клад, —
Отчего же с тоскою нежданной,
Отчего я свободе не рад?

Ноет сердце, и падают руки,
Все так тускло и глухо вокруг
С рокового мгновенья разлуки,
Мой жестокий, мой сладостный друг.
3 декабря 1892

Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами —
Только отблеск, только тени
От незримого очами?

Милый друг, иль ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий —
Только отклик искаженный
Торжествующих созвучий?

Милый друг, иль ты не чуешь,
Что одно на целом свете —
Только то, что сердце к сердцу
Говорит в немом привете?
1892