ЛИДИЯ ДМИТРИЕВНА ЗИНОВЬЕВА-АННИБАЛ
(1866-1907)
Происходила из старинного дворянского рода Зиновьевых. Среди ее предков были шведы и сербы, по женской линии являлась потомком Абрама Ганнибала, предка Пушкина. С этим фактом связан и выбор в дальнейшем Зиновьевой для себя литературного псевдонима — Аннибал.
Получила домашнее образование. Будучи молоденькой девушкой, вопреки воле родных, вышла замуж за своего преподавателя, К.С. Шварсалона (как вспоминала в последствии ее дочь — «поверила в беззаветный идеализм своего наставника, решила с ним вместе посвятить себя служению народу». Через несколько лет и Зиновьева поняла, что «он во всем ее обманывал; как только это произошло, она взяла троих своих детей и уехала с ними за границу».
В июле 1893 г., в Риме Зиновьева познакомилась с Вяч. Ивановым и через несколько лет вышла за него замуж. Этот брак, длившийся 12 лет, стал поистине творческим союзом двух незаурядных личностей, обогатившим творчески и духовно как Иванова, так и Зиновьеву.
В литературе начала ХХ в. Зиновьева-Аннибал известна больше как прозаик, хотя публиковала и стихи, писала критические статьи в различных журналах (в частности, «Весах»).
Наибольшую известность ей принесли повесть «Тридцать три урода» (СПб, 1907, была некоторое время запрещена цензурой, в том же году выдержала второе издание) и сборник рассказов «Трагический зверинец» (СПб, 1907). Перу Зиновьевой-Аннибал принадлежат также символико-дионисийская драма «Кольца» (М., 1904), утверждающая «любовь-сострадание», дарящей освобождение от «колец» ревности, а также сатирическая комедия в стихах «Певучий осел» (полностью при жизни не публиковалась, первое действие напечатано в «Цветнике Ор. Кошница первая», СПб., 1907).
17 октября 1907 г. в имении друзей Загорье (Могилевской губ.) Зиновьева умерла от скарлатины.
Вяч. Ивановым был издан посмертный сборник произведений Л. Зиновьевой-Аннибал «Нет!» (Пг., 1918), включавший ее произведения, печатавшиеся в периодике, а также то, что по разным причинам не могло быть опубликовано при жизни писательницы.
| БЕЛАЯ НОЧЬ |
Червленный щит тонул — не утопал,
В струях калился золотого рая…
И канул… Там, у заревого края,
В купели неугасной свет вскипал.
В синь бледную и в празелень опал
Из глуби камня так горит, играя.
Ночь стала — без теней. Не умирая,
В восточный горн огонь закатный пал,
Не движет свет. Дома, без протяженья, —
И бдительны, и слепы. Ночь — как день.
Но не межует граней четко тень.
Река хранит чудес отображенья.
Ей расточить огонь чудесный — лень…
Намеки здесь — и там лишь достиженья.
