Письма Михаилу  Зенкевичу

<7.04.1913>

В Питере сейчас прелестнейшая погода (тьфу, тьфу, чтобы не сглазить), Сергей, Георгий Иваныч Чулок¹ . О Манделе² ни слуху, ни духу. О Гумилеве тоже. Впрочем, ни о ком я так не беспокоился и беспокоюсь, как о тебе. Мы, ведь, — как братья. Да оно и правда: по крови литературной, мы — такие. Знаешь, я уверен, что акмеистов только два: я, да ты. Ей богу! Вот я и думаю писать статью в журнал³ , так и смоляну — пусть дуются. Какая же Анна Андреевна⁴ акмеистка, а Мандель? Сергей — еще туда-сюда, а о Гумилеве — и говорить не приходится. Не характерно ли, что все, кроме тебя, меня и Манделя (он, впрочем, лишь из чувства гурмана) боятся трогать Брюсова, Бальмонта, Сологуба, Иванова Вячеслава. Гумилева даже по головке погладить. Совсем как большой, как папа, сознающий свое превосходство в поэзии. Веришь ли, Миша, это все не то, что нужно; это все и Гумилев, и Городецкий лгут, шумят оттого, чтобы о них тараторили⁵ …

Господь с ними! Какие уж они акмеисты!

А мы, — и не акмеисты, пожалуй, а натуралисто-реалисты.

Бодлер и Гоголь, Гоголь и Бодлер. Не так ли?

Конечно, так. Ура, Николай Васильевич!

<13.04.1914>

Живу я помаленьку, тихо — и чувствую себя пока отлично. Пописываю в не особенно обильном количестве стихи, гуляю по саду. Погода прелестная: настоящее лето! А ты — как проводишь время в столице? Часто ли видишься с акмеистами и другими нашими общими знакомыми? Не обзавелся ли еще какими «интересными»? Напиши обо всем, а то я часто даже газет по двум неделям не читываю. Ну, а футуризм как дышит⁶ ? Игорь Северянин, конечно, млеет в упоении⁷ ? Федор Сологуб⁸ — то ж? Ну, и черт с ними — это совершенно не важно. А Мандель, Анна Андреевна, Гумиляй?

Да, исполни, пожалуйста, Миша, две моих небольшие просьбы:

1) пришли тот номер «Гиперборея», где были мои последние стихи⁹ («Гиперборея» уже не видел от марта прошлого года).

2) сообщи, пожалуйста, адреса всех «акмеистов» (может, пригодятся), я даже гумилевский адрес утерял. Потом напиши, что писали этой осенью, зимой и весной об акмеизме (или «где») если — в журналах, — ведь были, должно быть, отчеты литературные за прошлый год¹⁰ . Книжку издавать раздумал. Ну, об ней — еще успеем потолковать, вот только боюсь цензуры.

<24.04.1914> 

Я живу помаленьку, гуляю, смеюсь, езжу кое-куда поблизости, пишу стихи. Осенью выйдет моя новая книжка стихов¹¹ . А как решил ты? Недавно я предложил одному издателю — издать твои стихи — он ответил, что согласен, ежели ты примешь на себя часть расходов. Как ты на это смотришь? Посылаю тебе стихотворение «Жена». Нравится ли оно тебе? Жена моя очень хочет, видать, тебя женить на одной из своих подруг. Как тебе и сие? Пиши побольше и поподробнее. Видишь, добрее тебя — и не пускаю в ход открыток. Где Сергей, Николай? Анна Андреевна? Как жаль, что она не прислала мне своих «Четок». Где Гиппиус, Лозинский, Мандель? Брат с женой уже тут. Зиму эту, по всей вероятности, пребывать буду в Москве, — хотя я твердо еще не решил.

А «Гиперборей» так-таки и опочил¹² ? Вообще, довольно жалкие стихи были, хотя и не «нашинские», но все-таки — как стихи, не то, что в журналах.

<Датируется по содержанию 1913-1914 гг.>

Пишу тебе, излагая те мысли, которые родились у меня после твоего последнего письма.

Так. — О сближении с кубофутуристами¹³. Думаю следующее: их успех основан, главным образом, на скандале (это — безусловно), и притом чисто практическом, т. е. выступлениях с руганью. Я, конечно, не имею ничего против их литературной платформы. Даже больше: во многом с нею согласен. Поистине, отчего не плюнуть на Пушкина? Во-первых, он адски скучен, неинтересен, и заимствовать (в отношении сырого материала) от него нечего. Во-вторых, отжил свой век. И — т. д.

Антиэстетизм мной, как и тобой, вполне приемлем при условии его живучести. На днях пришлю тебе стихи, из которых ты увидишь, что я шагнул еще далее, пожалуй, в отношении грубостей. И помнишь, Миша, мы говорили о необходимом, чрезвычайно необходимом противоядии Брюсовщине (и Гумилеву, добавлю)¹⁴ .

Так вот что: шагай дальше. Туда же идут и кубисты. Разница между ними и нами должна быть только в неабсурдности. Нельзя же стихи писать в виде больших и малых букв и — только! Следовательно, почва для сближения между ими и нами (тобой и мной), безусловно, есть. Завяжи с ними небольшую дружбу и — переговори с ними, как следует. Я — согласен — и на слияние принципиальное. Мы, так сказать, — будем у них центром. Пришли, кстати, мне адреса некоторых из них (тех, с которыми ты будешь беседовать).

На акмеизм я, признаться, просто махнул рукой. Что общего (кроме знакомства), в самом деле, между нами и Анной Андреевной, Гумилевым и Городецким? Тем более, что «вожди» (как теперь стало ясно), преследовали лишь свои цели.

Ведь мы с тобой — вiевцы¹⁵ (принимая Biй за единицу настоящей земной, земляной жизни), а они все-таки академики по натуре.

Относительно издания сборника тоже вполне согласен: да, нужны и твой и мой. Можно и вместе. (Хорошо бы пристегнуть стихи какого-нибудь кубиста. Мандель мне не особенно улыбается для этой именно затеи.) Лучше Маяковский или Крученых, или еще кто-либо, чем тонкий (а Мандель, в сущности, такой). Подумай надо всем и поскорее ответь мне. О «Быке на бойне»¹⁶ . Он мне нравится, но не кажется ли тебе, что конец надо переделать. Ибо он для такой мощи слишком легковесен. Поразительно хороша строка — «хребта и черепа золотой союз».

<23.06.1915> 

Дорогой Миша!

Извини, что долго не отвечал на твое письмо от 3 – VI. Был занят всякой всячиной, житейской и меньше всего Музой.

Как ты поживаешь и что поделываешь? Ты ведь мне не писал до сих пор ни разу, служишь ли ты, или просто так слоняешься по Питеру и прочим весям земли русской. Это — верно, что гигантская война, как Спрут, захватила теперь весь мир. И никому ни до чего нет дела. В прошлый раз, отписывая тебе, я черкнул заказным и Лозинскому, в «Аполлон»¹⁷ адресуясь. Просил я его — выслать мне наложенным платежом «Гиперборей», ибо таковой пропал у меня нечаянно. Но, увы, ответа не последовало. Буде тебя не затруднит, спроси, при случае, у Михаила Леонидовича — почему он не уведомил меня о том или ином результате. И еще! Коль не тяжело, вышли, пожалуйста, мне сам наложенным платежом полный комплект «Гиперборея» и тот номер «Журнала журналов», в коем обрел ты статью К.Чуковского¹⁸ .

Потом вот: не хочешь ли ты издать теперь же (печать займет, конечно, месяц, а то и больше) книжонку на паевых (половинных) началах вкупе со мной? Много не потребуется: рублей по 25 – 30 на брата. Коль согласен, черкни теперь же, дабы нам сговориться обо всем.

Болтаюсь, ем ягоды и т.д., живу, словом.

Приветствуй Ахматову, Манделя, Городецкого.

Целую тебя.

Владимир.

<25.01.1915> 

Ты пишешь, что поэты опять принялись издавать книги. И спрашиваешь, как я думаю, т. е., какие у меня планы относительно сего. Что ж, давай издаваться, повторяю, я бы не прочь, — но хорошо, прочно, а последние условия, кажется, еще вздорожали.

Знаешь что, куда ни шло, давай выпустим совместный (как я предполагал раньше) сборник. Только, чтобы недорого. Лучше поменьше, но покрасивее.

Думаю, это рублей за 150 – 180 издать такой можно, — хоть и тонкий будет он. Стихи, по-моему, можно потеснить, — взять «штук» по 6. Я даже хотел бы на 5 помириться, т. к. мои длиннее твоих, а ты — вали около 10. Ладно? Отвечай, только поскорее, и я начну действовать. Значит, расходы не превысят 75 – 90 рублей на каждого. Экземпляров будет штук 200 – 250, не больше. По 20 возьмем мы, штук 30 для отзывов, а остальное в продажу <…>.

В «разводе» Гумилева и Городецкого становлюсь на сторону первого¹⁹ . Не нравятся мне последние стихи Сергея²⁰ . А к новому «Цеху» примыкать нам не следует. Мы будем — сами по себе. Правда же? Попроси от моего имени книги новые у Манделя и Гумилева. Хорошо? Можно заказной бандеролью на «Горелые хутора». О своих планах напишу тебе очень подробно в одном из следующих писем. Отвечай, голубчик, поскорее.

Всего наилучшего.

Твой Владимир Нарбут.

P.S. Знаком ли ты с Маяковским и Ивневым? И кто из них интереснее? Пиши!

<Ноябрь, 1918> 

Живу в настоящее врем в Воронеже — и уже около года (с марта). А очутился я здесь благодаря эвакуации из Черниговской губернии перед приходом немцев.

Ничего особенного со мной не было — кроме того, что я в январе прошлого года вследствие несчастного случая (описывать его крайне тяжело мне) потерял кисть левой руки и, главное, младшего брата²¹ . Потеря руки сперва была очень неприятна, но потом я освоился и — уже не так неудобно, как прежде.

Ну, будет об этом, тяжело…

Сейчас я — редактор «Сирены»²² , член редакционной коллегии «Известий Губисполкома». В этой должности пребываю месяцев восемь. Скука тут отчаянная. Жена и сын — на Украине, мать и сестра — в Тифлисе, брат Георгий (ты его знаешь) в Киеве. Там же, кажется, и остальные мои родные. Словом, тоскливо в разлуке. А вернуться на Украину — нельзя.

Партийной работой сейчас не занимаюсь. Работаю исключительно для Союза Советских журналистов (председателем которого и являюсь со дня его основания). Здесь у нас явное преуспевание; в Союзе (губернский) около 80-90 членов; есть свой клуб, столовая и т. д. Но интересных людей нет.

Правда, здесь бывший редактор «Солнца России»²³ Лев Михайлович Василевский (поэт), но и только. В городе — голодно и холодно; вдобавок сыпной тиф, короче говоря, дело дрянь, разруха.

Был дважды в Питере и Москве. Почти все были в разброде («все» — это писатели). Все же кое-что сколотил для «Сирены». Но горе с бумагой. Нельзя ли у вас купить хорошей журнальной бумаги, напиши.

По воскресеньям в «Известиях» у нас идет «Литературная неделя». В последнем номере (он тебе выслан заказной бандеролью) осмелился без твоего разрешения пустить твоих два стихотворения рядом с моими. Думаю, не будешь на меня в обиде за эту вольность. Присылай, ради Бога, больше стихов.

_____________________________________

1. С Сергеем Митрофановичем Городецким (1884-1967) Нарбут был связан по «Цеху поэтов». Нарбут посвятил ему стихотворение «Зимняя сказка». Городецкий также посвятил Нарбуту одно из стихотворений в сборнике «Цветущий посох» (М., 1914). Чулков Георгий Иванович (1879-1939) — поэт, прозаик и критик, автор воспоминаний«Годы странствий» (М., 1930).

2. Осип Эмильевич Мандельштам (1891-1938). Двух поэтов всю жизнь связывали теплые отношения. Нарбут — автор восторженной рецензии на сборник Мандельштама «Камень» («Новый журнал для всех», 1913, № 4). Возглавляя издательство «Земля и фабрика», Нарбут поддерживал Мандельштама, заказывая ему переводы.

3. Видимо, такой статьи Нарбут не опубликовал.

4. С Анной Андреевной Ахматовой (1889-1966) Нарбут был связан участием в «Цехе поэтов», публиковал ее стихи в редактируемых им журналах — «Gaudeamus», «Сирена». Ахматова посвятила Нарбуту (уже после его ареста) проникновенное стихотворение:

(«Про стихи» в цикле «Тайны ремесла»)

5. Речь идет о статьях-манифестах об акмеизме, опубликованных Гумилевым и Городецким в «Аполлоне» (1913, No 1).

6. В 1913-м и первые месяцы 1914 года шли диспуты о футуризме. В эту пору вышло 40 сборников стихов и прозы футуристов, первый номер журнала «Футуристы». Они были «злобой дня».

7. Нарбут иронизирует по поводу «поэз» Игоря Северянина, которые он слышал в исполнении автора.

8. Сологуб Федор (Тетерников Федор Кузьмич; 1863-1927) — поэт и писатель, представитель символизма. Его перу принадлежала восторженна вступительная стать к знаменитому сборнику И.Северянина «Громокипящий кубок».

9. «Гиперборей» — ежемесячник стихов и прозы, где акмеисты интенсивно печатались (акмеисты часто называли себя «гиперборейцами»). Здесь, очевидно, речь идет об опубликованном в «Гиперборее» стихотворении Нарбута «Столяр».

10. Очевидно, речь идет о статьях, посвященных акмеизму: В. Шершеневич — «Русская поэзия» («Альциона», 1913, № 1), «Заветы символизма и акмеизм» («Аполлон», 1913, № 1); С. Городецкий — «Некоторые течения в современной русской поэзии» — там же.

11. Имеется в виду сборник «Вий».

12. «Гиперборей» издавался до 1916 года.

13. Кубофутуристы — одна из фракций футуризма, в которую входили А. Крученых, Д., В. и Н. Бурлюки, В. Маяковский, В. Каменский, Е. Гуро, Велимир Хлебников.

14. Нарбут считал, что «брюсовский» и «гумилевский» этапы «учительства» позади. Он пытался противопоставить себя и М. Зенкевича другим членам «Цеха поэтов».

15. «Biевцы» — от гоголевского рассказа «Вiй». Здесь имеется в виду приверженность земле, реальной действительности как она есть, без прикрас.

16. Имеется в виду стихотворение М. Зенкевича «Бык на бойне» (1913).

17. «Аполлон» — литературно-художественный журнал, издавался в Петербурге с 1909 по 1917 год, главный редактор — С. К. Маковский (1878-1962).

18. «Журнал журналов» имел подзаголовок: «Орган критической мысли, календарь литературы, искусства, общественной жизни». В № 1 за 1915 год в нем появилась статья К. Чуковского о сборнике стихов С. Городецкого «Цветущий посох» как о высшем «торжестве акмеизма».

19. Весной 1914 г. Гумилев, Городецкий и Зенкевич вели публичные споры о существе акмеизма.

20. Речь идет о книге «Изборник», куда вошли упоминаемые стихи С. Городецкого.

21. На семью Нарбута был совершен бандитский налет в новогоднюю ночь 1918 г. (Этот налет связывают с деятельностью Нарбута в Совете г. Глухова.) Погиб его брат, Сергей, сам поэт был тяжело ранен — ему ампутировали кисть руки.

22. «Сирена» — первый в послереволюционной России литературный двухнедельник, созданный Нарбутом в Воронеже в мае 1918 г., выходил по февраль 1919 г. Все это время Нарбут был его главным редактором. Там печатались стихи Блока, Брюсова, Гумилева, Ахматовой, проза Ремизова, Пильняка, Чапыгина.

23. «Солнце России» — красочно иллюстрированный литературно-художественный еженедельник, «политический и сатирический журнал». Издавался с 1906 по 1917 г.

Источник: журнал «Арион», 1995, №3

Комментарии — Л. Пустильник, К. Карчевский