(Муни)

(1885-1916)

…ничего не проклинаю,
И ничего я не люблю.

Мы — чада хаоса. Мы — маски карнавала,
Слепых безумий воплощенный бред.
Муни

      Самуил Киссин родился в Рыбинске 24 октября 1885 года. Отец, Виктор Израилевич Киссин, был купцом второй гильдии. До десяти лет Самуил Киссин воспитывался дома. Затем поступил в Рыбинскую гимназию, окончив которую в 1903 году с серебряной медалью, стал студентом юридического факультета Московского университета.
В студенческие годы друзьями Киссина были А. Койранский, А. Брюсов (младший брат поэта), Б. Зайцев, вместе с которыми он пытался издавать газету «Студенческие известия» (вышел один номер в 1907 г.), еженедельник «Литературно-художественная неделя» (четыре номера), юмористические журналы «Вихрь» и «Красный факел» (ни одного номера не вышло).
Первое свое стихотворение Самуил Киссин (псевдоним «Муни», которым Киссин чаще всего подписывал свои произведения, стал и его прозвищем среди друзей, домашних и знакомых) опубликовал в 1906 г. в небольшом литературно-художественном журнальчике «Зори».
К этому времени состоялось знакомство Муни с Владиславом Ходасевичем, ставшим его самым близким другом (история распорядилась таким образом, что и сам Муни, и его творчество, находятся как бы в отблесках славы Ходасевича, при том, что и Муни оказал большое влияние на поэзию Ходасевича).
В мае 1909 года Муни женится на младшей сестре В. Брюсова — Лидии, а в 1912 году его призывают на военную службу, которую он проходил на правах вольноопределяющегося в гренадерском полку.
В апреле 1913 года Муни получил диплом об окончании Московского университета. В первый же день войны Муни был мобилизован в интендантскую роту.
22 марта 1916 года, находясь в действующей армии, Муни покончил жизнь самоубийством, застрелившись из револьвера, написав перед этим стихотворение «Самострельная». Всего при жизни Муни было опубликовано 18 стихотворений и 8 рецензий.

ПРОЗА

Летом 190* года

Легкое бремя

Месть негра

Афоризмы

Переписка С. Киссина (Муни) и В. Ходасевича

СТИХИ 

Вл.Ходасевичу
Студенческая комната
«Моя печаль, как стертая страница…»
«На землю полдень мертвый пал…»
«На бульварах погасли огни…»
XVIII-му
Меблированные комнаты
«И дни мои идут, и цвет ланит бледней…»
Летом
«На серых скалах мох да вереск…»
«Я в этом мире, как слепой…»
Самострельная

…И в голубой тоске озерной,
И в нежных стонах камыша,
Дремой окована упорной,
Таится сонная Душа.

И ветер, с тихой лаской тронув
Верхи шумящие дерев,
По глади дремлющих затонов
Несет свой трепетный напев.

И кто-то милый шепчет: «Можно!»
И тянет, тянет в глубину.
А сердце бьется осторожно,
Боясь встревожить Тишину.
1907

Вечер. Зеленая лампа.
Со мною нет никого.
На белых сосновых стенах
Из жилок сочится смола.
Тепло. Пар над стаканом.
Прямая струя дыма
От папиросы, оставленной
На, углу стола.
На дворе за окошком тьма.
Запотели стекла.
На подоконниках тюльпаны,
Они никогда не цветут.
Бьется сердце
Тише, тише, тише.
Замолкни в блаженстве
Неврастении.
Если утром не будет шарманки,
Мир сошел с ума.

Моя печаль, как стертая страница
Любовного письма.
Что там — мечты или восторги,
Моление иль благодарность.
Щемит мне сердце. Горько. Вместе
Печаль и скука. Ничего не надо.
За окнами весна. На снег,
Чуть лиловатый с черным
И розовым, смотрю. Как скучно.
Даже не зеваю. Тоска такая
Невыносимая, как счастье.
И вот когда мне суждено
Постигнуть вечность! Вечность.
<1907>

На землю полдень мертвый пал,
Налитый золотом тяжелым,
И в блеске пламенно-веселом
Дробится озера опал.

Гудят косматые шмели,
Протяжен их медовый голос.
Налитый соком спелый колос
Главу склоняет до земли.

В ложбине узкой и бесплодной,
Там, где бессилен пыльный зной,
Гремит, блестит ручей лесной
Волной расплавленно-холодной.

На бульварах погасли огни.
Близится час условленной встречи.
От тебя я далече,
Ты меня не кляни.
Ты знаешь, как тополя ветки душисты,
Первая зелень весны.
Так сладки весной безнадежные сны,
Так чисты.
Я проплачу всю ночь под зеленою веткой в саду,
Ты не жди меня даром,
Не броди по пустым тротуарам,
Не приду.

О милый век, изнеженно-манерный,
Причудливый и строгий, как сонет!
Дай услыхать твой чопорный привет,
Заученный, протяжный и размерный.

Прелестницы с улыбкой лицемерной
И гибким станом, стянутым в корсет!
Как манит взор ваш, нежный и неверный,
И ваших губок розовое «нет»!

И оттененный мушкою румянец,
И строгостью своей влекущий танец,
Ваш радостный, ваш плавный менуэт,

И светлый грех, и легкий, и безгрешный,
И жизни бег веселый и неспешный!
О дивный век! Пленительный сонет!
1907

За стеною матчиш на разбитом пьянино.
В коридоре звонки, разговор, беготня…
О, как грустно на склоне осеннего дня!
За стеною матчиш на разбитом пьянино.

Мелких звуков растет и растет паутина.
Близко звякнули шпоры… Постой, не беги!
Шелест юбок… Целуй! И затихли шаги…
За стеною матчиш на разбитом пьянино.

О Великий Господь, Властелин мой единый!
Как придет за душой моей дьяволов рать,
Неужель будет так же, все так же звучать
За стеною матчиш на разбитом пьянино?!
1907

И дни мои идут, и цвет ланит бледней,
И скудная любовь моих не красит дней.
Закат мою тоску пленяет тихой кровью,
А нужно мне еще и «мыслить и страдать»,
И жить среди людей, и с кротостью внимать
Их равнодушному злословью!
И нужно, помыслом таинственным томясь
Вдруг ощущать души и тела злую связь —
Одних и тех же волн тяжелое кипенье —
И знать, что та, чей взор так радует меня.
Лишь искра малая бессильного огня,
Мечтой творимое творенье!
И нужно еще жить — не знаю, почему, —
Как бы покорствуя призванью своему,
Всегда оплакивать небывшую потерю!
И нужно еще жить — не знаю, почему, —
Наперекор душе, наперекор уму!
И я живу, и жду, и верю!

Пуст мой дом. Уехали на дачу.
Город утром светел и безлюден.
Ах, порой мне кажется, заплачу
От моих беспечных горьких буден.

Хорошо вдыхать мне пыльный воздух,
Хорошо сидеть в кафе бесцельно.
Ночью над бульваром в крупных звездах
Небо, как над полем, беспредельно.

Жизнь моя, как сонное виденье.
Сны мои, летите мимо, мимо.
Смерть легка. Не надо воскресенья.
Счастие мое — невыносимо.

На серых скалах мох да вереск.
Светлы безрадостные дали.
Здесь сердце усмиренно верит
Безгневной и простой печали.
Кругом в воде серо-зеленой
Такие ж сумрачные шхеры,
И солнца диск неопаленный
Склоняется за камень серый.
И в ясности, всегда осенней,
Звучит безгорестною чайкой
Твое ласкательное пенье,
Офелия, Суоми, Айко…
<1913>

Я в этом мире, как слепой,
Иду и ничего не вижу.
Но ничего и не обижу
Своей бессильной клеветой.
Я знаю: солнцем красен день,
Цветут цветы, цветут надежды;
Но, легкие сомкнувши вежды,
Иду, медлительная тень.
Мой зоркий глаз — моя клюка,
Не упаду в пути на камни.
Я не живу, но не легка мне
Моя предсмертная тоска

Господа я не молю,
Дьявола не призываю,
Я только горько люблю,
Я только тихо сгораю.

Край мой, забыл тебя Бог:
Кочка, болото да кочка.
Дом мой, ты нищ и убог:
Жена да безногая дочка.

Господи Боже, прости
Слово беспутного сына.
Наши лихие пути,
Наша лихая судьбина…
18-21 марта 1916